«Дневник сумасшедшего» и другие рассказы - Лу Синь

продолжал курить. После пристани Ванцзя сразу Лунчжуан. На горизонте был ясно виден храм богу Гуй Син[40], расположенный около самой деревни. В Лунчжуане он бывал много раз и все доме почтенного Вэя. Он вспомнил печальное возвращение дочери, коварство родни и зятя, как потом он строил им всякие козни. Прошедшие картины ссор и скандалов полностью развернулись перед его глазами. Раньше, когда он думал о наказании родни, то обычно холодно усмехался. На этот раз было не так. Неизвестно почему, но неожиданно и упорно, толстый Ци Да-жэнь заполнил все его думы и он никак не мог от него отделаться.

Пароход продолжал идти вперед в ненарушимой ничем тишине, только усилились однообразные звуки буддийской молитвы. Все, как бы подражая дядюшке Му-сань и Ай Гу, были погружены в глубокое размышление.

– Дядя Му-сань, ты почтеннейший, наверное на берег? В Лунчжуан пришли! – нарушил тишину голос матроса. Перед глазами был храм в честь бога Гуй Син. Му-сань выпрыгнул на берег, Ай Гу за ним. Они прошли храм Гуй Синя и направились к дому почтенного Вэя. Прошли домов тридцать на юг, свернули в сторону и, наконец, добрались. Еще издалека они увидели, что около дома были причалены вряд четыре лодки с темными парусами. Они прошли черные, вымазанные маслом ворота[41] и вошли во двор. Сразу же за воротами вокруг двух столов сидели матросы и старики. Ай Гу боялась посмотреть на них. Она только бросила взгляд, но не заметила и следов «старой скотины» и «молодой скотины», как она звала своего свекра и мужа. Когда работники принесли суп с рисовыми клецками Ай Гу невольно забеспокоилась еще больше. И сама даже не понимала – почему.

– Неужели справится у уездного судьи и не будет судить по человечески? – думала она. Знающие книги, знающие правду люди – говорят по справедливости. Я подробно расскажу Ци Да-женю, как меня пятнадцати лет выдали замуж, как я стала женой.

Когда Ай Гу кончала есть суп, она знала, что время подходит к развязке. И, действительно, немного погодя, следуя за каким то стариком и за своим отцом, она входила в зал. Еще Поворот и Ай Гу переступила порог. В зале было много вещей, но их она не рассматривала. Еще больше было гостей. Повсюду блеск красных шелковых курток. Среди всего этого, первое, что она увидела был один человек. Наверное, Ци Да-жэнь подумала Ай Гу. Тоже неуклюжий, но гораздо выше почтенного Вэя. Лицо у него круглое и большое. Два длинных, узких глаза и черные, редкие усики. Макушка головы совершенно лысая. Череп и лицо красные, лоснятся до блеска, Ай Гу удивилась, но тотчас сама объяснила – наверное, намазано свиным салом.

– Похоже на затычку для покойников. Древние люди, когда клали покойника в гроб, вставляли затычки во все отверстия [42].

В это время как раз говорил Ци Да-жэнь, держа в руке какую-то штуку, похожую на кусок камня. Он потер около носа и продолжал:

– Жаль только что это новой работы, а то можно было бы купить. Самое позднее – Ханьская династия. Посмотрите, здесь вот ртутью пропитано…

«Пропитанное ртутью» сразу собрало вокруг себя несколько голов. Одна из них была головой почтенного Вэя, и еще несколько голов молодых господ. Привлеченные величественным зрелищем, как высохшие клопы, они облепили Ци Да-жэнь. Что делалось впереди, Ай Гу не видела. Отрывок разговора она не поняла, не вникла, да и кроме того, не посмела спросить что это такое – «пропитанное ртутью». Украдкой она оглянулась по сторонам. Позади, как раз у стены около двери, стоят «старый скот» и «молодой скот». Она не видела их полгода и с первого взгляда они показались ей постаревшими. Когда все разошлись от «пропитанного ртутью», почтенный Вэй взял вещицу, сел и потирая пальцы, повернувшись к Му-саню, сказал:

– Только вы? Двое?

– Да.

– Твои сыновья? Ни один не пришел?

– У них времени нет.

– Да и в самом деле, в новом году, в первом месяце, что же утруждать-то вас. Все вот из-за этого дела… Я думаю, вы тоже уже наспорились вдоволь. Разве не тянется все это больше двух лет? Я думаю, вражда к решению не приведет. Вот Ай Гу, хотя муж и виноват, а свекор со свекровью ее не любят…, Все-таки, как уж раньше говорилось – лучше разойтись. Я человек небольшой и не могу говорить. Вот Ци Да-жэнь, он любит говорить по справедливости. Вы знаете, его мнение сейчас такое же, как и мое. Он со мной согласен. Но Ци Да-жэнь говорит, что обе стороны должны немного пострадать. Он заставил семью Ши прибавить еще десять долларов, до девяноста долларов! Целых девяносто долларов! Да если судиться до самого императора и то не выйдет так просто. Такие слова мог сказать только наш Ци Да-жэнь.

Ци Да-жэнь молча глядел на Чжуан Му-саня и покачивал головой.

Ай Гу почувствовала, что здесь таится какая то опасность. Ее очень удивляло поведение отца. Обычно прибрежные жители побаивались его. Почему же он сейчас ничего не говорит? Она сразу решила, что это и не нужно. После того, как она услышала молчаливое суждение Ци Да-жэня, она хотя и не поняла чего он хочет, но почувствовала, что он очень доброжелателен к своим близким. И не такой уж он страшный, как она о нем думала раньше.

– Ци Да-жэнь знает книги, знает правду, он самый понимающий – расхрабрилась Ай Гу – не то, что мы – деревенские люди. Мне некуда жаловаться. В конце концов, только и нужно искать Ци Да-жэня, чтобы он разобрал по справедливому. С тех пор, как меня выдали замуж, я головы не поднимала, ни одной церемонии не упустила. А они все заведомо ко мне придирались. Все они злые, как Чжун Гуй[43]. В том году, когда хорек загрыз большого петуха, так разве это потому что я не досмотрела? Это собака – убей ее, она украдкой съела похлебку из отрубей и открыла дверь. Чтоб она опаршивела! A «маленькая скотина», не разобрав черного от белого, залепил мне оплеуху…

Ци Да-жэнь сочувственно посмотрел на Ай Гу и это ее подбадривало.

– Я знаю в чем причина, – продолжала Ай Гу. – Это тоже не укроется от зоркости Ци Да-жэня. Люди знающие книги, люди знающие правду, все знают. Ему ум затуманила эта шлюха. И теперь он на все пойдет. Хочет выгнать меня из дома. – He так это легко. Меня ведь по всем шести брачным церемониям выдали[44]. Меня